Неточные совпадения
Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как
бури вешние полям:
В дожде
страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют —
И жизнь могущая дает
И пышный цвет, и сладкий плод.
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален
страсти мертвой след:
Так
бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.
Что было следствием свиданья?
Увы, не трудно угадать!
Любви безумные страданья
Не перестали волновать
Младой души, печали жадной;
Нет, пуще
страстью безотрадной
Татьяна бедная горит;
Ее постели сон бежит;
Здоровье, жизни цвет и сладость,
Улыбка, девственный покой,
Пропало всё, что звук пустой,
И меркнет милой Тани младость:
Так одевает
бури тень
Едва рождающийся день.
—
Страсти без
бурь нет, или это не
страсть! — сказала она. — А кроме честности или нечестности, другого разлада, других пропастей разве не бывает? — спросила она после некоторого молчания. — Ну вот, я люблю, меня любят: никто не обманывает. А
страсть рвет меня… Научите же теперь, что мне делать?
На ответ, что «вышла», он велел Марфенькин букет поставить к Вере на стол и отворить в ее комнате окно, сказавши, что она поручила ему еще с вечера это сделать. Потом отослал ее, а сам занял свою позицию в беседке и ждал, замирая от удалявшейся, как
буря,
страсти, от ревности, и будто еще от чего-то… жалости, кажется…
— Расписка — да. Это ничего не значит.
Страсть — это море. Сегодня
буря, завтра штиль… Может быть, уж она теперь жалеет, что послала вас…
Что искусство, что самая слава перед этими сладкими
бурями! Что все эти дымно-горькие, удушливые газы политических и социальных
бурь, где бродят одни идеи, за которыми жадно гонится молодая толпа, укладывая туда силы, без огня, без трепета нерв? Это головные
страсти — игра холодных самолюбий, идеи без красоты, без палящих наслаждений, без мук… часто не свои, а вычитанные, скопированные!
Очнувшись, со вздохом скажешь себе: ах, если б всегда и везде такова была природа, так же горяча и так величаво и глубоко покойна! Если б такова была и жизнь!.. Ведь
бури, бешеные
страсти не норма природы и жизни, а только переходный момент, беспорядок и зло, процесс творчества, черная работа — для выделки спокойствия и счастия в лаборатории природы…
На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды, на котором колеблются или неподвижно лежат наплавки ваши, — улягутся мнимые
страсти, утихнут мнимые
бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды!
Несчастливцев (сажая ее на скамью). Ты ничего не знаешь? Нет, дитя мое, ты знаешь больше других; ты знаешь
бури, знаешь
страсти — и довольно!
Движения Ольги были плавны, небрежны; даже можно было заметить в них некоторую принужденность, ей несвойственную, но скоро она забылась; и тогда душевная
буря вылилась наружу; как поэт, в минуту вдохновенного страданья бросая божественные стихи на бумагу, не чувствует, не помнит их, так и она не знала, что делала, не заботилась о приличии своих движений, и потому-то они обворожили всех зрителей; это было не искусство — но
страсть.
Он бросил на Ивана Никифоровича взгляд — и какой взгляд! Если бы этому взгляду придана была власть исполнительная, то он обратил бы в прах Ивана Никифоровича. Гости поняли этот взгляд и поспешили сами разлучить их. И этот человек, образец кротости, который ни одну нищую не пропускал, чтоб не расспросить ее, выбежал в ужасном бешенстве. Такие сильные
бури производят
страсти!
Он знал аксиому, что поздно или рано слабые характеры покоряются сильным и непреклонным, следуя какому-то закону природы, доселе необъясненному; можно было наверное сказать, что он достигнет своей цели… если
страсть, всемогущая
страсть не разрушит, как
буря, одним порывом высокие подмостки его рассудка и старание…
Он для великих создан был
страстей,
Он обладал пылающей душою,
И
бури юга отразились в ней
Со всей своей ужасной красотою!..
Как наши юноши, он молод,
И хладен блеск его очей.
Поверхность темную морей
Так покрывает ранний холод
Корой ледяною своей
До первой
бури. — Чувства,
страсти,
В очах навеки догорев,
Таятся, как в пещере лев,
Глубоко в сердце; но их власти
Оно никак не избежит.
Пусть будет это сердце камень —
Их пробужденный адский пламень
И камень углем раскалит!
Старик!.. старик!.. ты жил покойно,
Не знал
страстей… во мне они кипели
Сильней, чем все земные
бури.
Сердце его рвалось прижаться к ее сердцу и страстно в безумном волнении забыться в нем вместе, застучать в лад тою же
бурею, тем же порывом неведомой
страсти и хоть замереть с ним вместе.
Но судьба неисповедимая захотела ввергнуть ее в мятеж
страстей человеческих; прелестная, как роза, погибнет в
буре, но с твердостию и великодушием: она была славянка!..
Так царства дивного всесильный господин —
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под
бурей тягостных сомнений и
страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветёт на влажной их пустыне.
В этом крике — жажда
бури! Силу гнева, пламя
страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
— Да, леченье ваше сделало чудеса, — отвечал Николай Герасимович, — я снова переродился и сделался опять прежним… Но это излечение пробудило во мне прежнюю
страсть… Ах, если бы вы знали, Мадлен, каково скрывать такую
бурю в сердце, которую скрываю я… Порой я теряю власть над собой — она рвется наружу… Знаете ли вы это… Понимаете ли вы меня?
Спокойствие и
буря, чистота и
страсть, святость и грех — все это, кажущееся несовместимым, соединяется в вдохновенном образе идеальной красавицы.
Известие об этой помолвке подняло целую
бурю в обеих семьях. Со всех сторон посыпались уговоры и предостережения. Даже мать и отчим Станиславы были против брака, но общее сопротивление только раздувало
страсть молодых людей. Несмотря ни на что, они поставили на своем, и через полгода Иван Осипович Лысенко ввел в свой дом молодую жену.
Оба наперсника низко поклонились и вышли. Малюта остался один, сел на лавку и задумался. Успокоившись относительно открытия грандиозной измены, за которое он рассчитывал получить наконец боярство, так долго и так тщетно им ожидаемое, грозный опричник снова вспомнил об ускользнувшей из его рук княжне Евпраксии, и снова
буря неудовлетворенной
страсти поднялась в его черной душе.
Она делала вид, что не замечает этого, а между тем в сердце Гиршфельда не переставала клокотать целая
буря неудовлетворенной
страсти, оскорбленного самолюбия, бессильной злобы и бесправной ревности.